Отчего-то в прессе и литературе последнее время хорошим тоном считается тотальный учет всех умерших сверх обычного фона с обязательным причислением их в число жертв голода. Недавно были произведены прикидочные вычисления касательно Украины и СССР в целом, основываясь на прямом методе демографических потерь, что был применен к Российской империи.

По Украине:

Если мы возьмем среднее арифметическое нормальной смертности с 1927 по 1931 годы, выходит 516 000 (515.83 тыс., но — округлим).

Берем два голодных года с пиком в 1933 г. (в 1932 г. родилось 782 тыс. и умерло 668 тыс., в 1933 г. — соответственно 359 тыс. и 1309 тыс.).

Естественный фон смертности вычитаем из фактической:
1932-668.2-516= 152,2
1933-1309-516= 793.
Итого:152.2+793= 945,2

Я не учитываю то, что очень плохо учитывали в 1937 г. при известной переписи: миграцию, особенно, незарегистрированную. Я беру исключительно данные регистрации в ЗАГС и данные по ЦУНХУ Госплана СССР, которые примерно совпадают. Всякие антисоветчики говорят о нерегистрируемой смертности в 1-1.5 млн, но никаких данных на этот счет не приводят.

Итак: 945 200.

На Украине в этот момент проживало 33 млн чел. 945 200 — это 2.86% Если округлить до 3% с учетом всех возможных погрешностей учета — 990 000.

Голодом были охвачены регионы с численностью населения в 77 000 000 чел. Если принять украинскую интенсивность голода за обычную по СССР, то и процент сверхсмертности логически следует такой же — 3%.

Отсюда получаем: 2 310 000.

Аномальная сверхсмертность также налицо. Но почему исследователь в настоящее время исповедует нелогичную «презумпцию виновности» касательно умерших в СССР, оставаясь вполне рассудительным, когда дело идет о изучении Российской империи?

Если анализировать источники с холодной головой, получается вполне показательная картина.

Во-первых, голод был крайне неравномерен, и коэффициенты сверхсмертности очень разнятся от области к области, не говоря уж о целых регионах. Например: по Нижневолжскому краю смертность 1933 года превосходила таковую за 1932 г. в 3,3 раза. В Средневолжском — в 1,8 раза. Разница почти в два раза! В Северо-Кавказском крае голодом поражено «…из 75 зерновых районов края … 47 районов, или 63 %…» К «особо неблагополучным» отнесены 13, к «неблагополучным» — 20, к «прочим» — 15. (Кондрашин В. В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008, с. 172-192).

Во-вторых, все ли умершие умирали от голода? Советская система учета была весьма совершенна относительно системы царской России. По крайней мере, никаких различий между крещеными, «инородцами» и пр. не делалось. Анализ «первички» (учетных книг ЗАГС) в полной мере по районам СССР, пораженным неурожаем, до сих пор не проводился. Однако один из наиболее пострадавших регионов — Поволжье — обработан в почти исчерпывающем объеме.

Отметим, что за голодную смерть считается соответствующая запись: истощение, голодный отек и т. п. Данные поразительные: «…В 65 районных архивах ЗАГС Поволжья и Южного Урала нами обнаружены 3296 записей подобного содержания. Они засвидетельствовали факты непосредственной гибели от голода крестьян, проживавших на территории 241 сельского совета Нижне-Волжского и Средне-Волжского краев…». (Кондрашин В.В. Голод 1932-1933 годов: трагедия российской деревни. М.: РОССПЭН, 2008, 172 – 192).

Итак, на территориях Саратовской, Волгоградской, Астраханской, Самарской, Оренбургской, Пензенской обл., Мордовии и Калмыкии достоверно зарегистрировано 3 296 голодных смертей. Три тысячи двести девяносто шесть! Ни о десятках, ни, тем более, о сотнях тысяч погибших речи не идет! Принимая во внимание данные того же исследователя о частичном или полном неучете примерно 12.6% населения данных регионов ЗАГСами, число возможно увеличить на 10-12%, что добавит 330, 350 человек. Т. е., общая цифра не дотягивает до 4000.

Всего в исследованных краях проживало (по результатам переписи 1937года) 9 416 148 чел. 3 650 голодных смертей (с учетом 12% прибавки) – это 0.038%! А ведь Поволжье — это зона, традиционно очень остро переживавшая голод, одна из наиболее пострадавших областей СССР в 1932 году. Тридцать восемь тысячных процента от общего населения Нижне-Волжского и Средне-Волжского краев вряд ли можно считать катастрофическим голодом.

Остальные умершие, по данным И. Кондрашкина, становились жертвами инфекционных заболеваний, заболеваний кишечного тракта и прочих болезней.

Без сомнений, голод (и, шире, недоедание) обострял любую эпидемию, но не мог считаться ее причиной. Это если мы будем стоять на твердых позициях, принятых относительно голода в империи 1891-92 гг.

Можно ли считать коэффициент погибших от истощения 0.038% общим для всего населения СССР, пораженного неурожаем 1932-1933 гг.? Конечно нет, хотя статистическая выборка в 9 416 000 является исчерпывающе представительной для любой модели. Как мы видим, смертность от области к области могла колебаться в 2-3 раза. Но, даже если чисто волюнтаристски умножить 0.038% на 2.5 (среднее между 2 и 3), мы получим 0.095%: почти 0. 1% (одну десятую процента).

Максимальное количество населения, страдавшее от результатов неурожая и прочих последовавших за ним факторов, составляет 77 000 000, т. е., грубо округленный коэффициент в 0.1% даст 77 000 погибших непосредственно от голода по всей стране. Это, конечно, весьма приблизительная цифра. Но ее можно проверить и откорректировать, благо первичная статистика имеется и доступна.

К сожалению, чрезвычайно трудно узнать долю сверхсмертности по причинам, усугубленным голодовкой\недоеданием. В самом ли деле несчастный крестьянин, умерший от отравления хлебом, зараженным головней или спорыньей, — жертва голода? Убитый тифом или малярией — с какой вероятностью умер бы в благополучный год? На эти ужасные вопросы статистика ответов с удовлетворительной точностью дать не может.

Итоги

Согласно произведенным на основе твердых и проверяемых данных расчетам, общая сверхсмертность в СССР 1932-33 гг. составила 2 310 000 человек. Это максимальная цифра с возможными допусками на дефекты учета в некоторых районах СССР. Причем именно от голода погибло около 77 000 человек. Остальные жертвы остаются на доле инфекционных эпидемий и отравлений грибками, которые массово поражали хлеб вследствие аномальной эпифитотии тех лет. (Назаренко Н. Голод 1932-1933 годов как результат системного кризиса в сельском хозяйстве.)

По всей видимости, необходимо ввести дефиниции голода. Средний (скрытый голод) — систематическое недоедание и употребление в пищу суррогатов. Острый голод — критическое недоедание при невозможности получить питание, необходимое для поддержания нормальной жизнедеятельности. Катастрофический голод — воспрещение приема пищи, близкое к летальному или летальное. Исходя из подобной трехуровневой дефиниции, примененной к полученным результатам, о катастрофическом голодании в СССР говорить не приходится. По всей видимости, имело место скрытое голодание, в ряде мест доходившее до острого голода.